Горбань Валерий - Выстрелы На Перевале
Горбань Валерий
Выстрелы на перевале
- Хреновое это дело!
Железный палец Гопы бесцеремонно уперся Игорю в грудь.
- Вот попомни мои слова: это дело кровью пахнет!
Игорь не ответил, только сморщив нос, отвел в сторону татуированную
жоркину лапу и задумчиво потер грудь.
Два часа назад он заглянул в "предбанник", разделявший кабинеты начальника
"шестерки" и его заместителя. На пороге замовского кабинета стоял Шеф и
раздраженно говорил в полуоткрытую дверь:
- Он, может, с бабами загулял или в карты проигрался, а теперь звонит жене
и голову морочит. Мы всю милицию на уши поставим, а завтра каждый сыщик будет
потешаться: мол, шестому отделу делать нечего, так он розыском гулящих мужей
занялся.
Шеф развернулся к своему кабинету, и его темно-карие глаза уперлись в
жизнерадостную Игорехину фигуру.
Если честно, то фигура эта направлялась в кабинет заместителя начальника
шестого отдела вовсе не по служебным делам. Уж очень хотелось совершить пару
разгрузочных "полетов" на истребителе Ф-15 с помощью единственного в
подразделении компьютера. Виктор, хозяин кабинета, коренной ленинградец, был
настоящим сыщиком: напористым, с блестящей юридической и оперативной
подготовкой. За эти качества сыскная братия охотно прощала ему отличное знание
английского, прекрасную игру на фортепиано и даже полное и принципиальное
отсутствие мата в лексиконе.
А в последнее время он серьезно заболел компьютерной болезнью и все редкие
свободные вечера, порой переходившие в ночи, проводил возле старенького
"Каспера", подаренного отделу одним из клиентов, спасенных от вымогателей.
Достаточно было, зайдя якобы по делу, задать Виктору какой-нибудь вопрос о
его электронном любимце, как тот, фанатично поблескивая глазами, усаживал
гостя за клавиатуру. Затем он перегибал через посетителя свои 185 см и начинал
ловкими пальцами пианиста барабанить по клавишам в таком темпе, что мог бы
загнать в тупик и профессионального программиста. И, наконец, наступал момент,
когда терпеливому и благодарному ученику, вконец обалдевшему от столь
стремительного урока, великодушно разрешалось сыграть в "эту ерунду".
Иногда Шеф, поддавшись велению служебного долга, имитировал преследование
игроков, нещадно эксплуатировавших "машину". Особенно доставалось тем, кто
попадался в рабочее время. Но опера, у которых сутки вечно смешивались в
невообразимую кашу, будучи людьми независимыми, сами определяли свой режим, а
будучи оптимистами по натуре, взбучки переносили философски. Тем более что
характер Шефа, являвший собой странную смесь из типичного оперского фанатизма,
классической белорусской упертости и бешеной возбудимости истрепанных
милицейской работой нервов, особой опасности для подчиненных не представлял.
Не раз бывало, что беспощадно выдрав лопухнувшегося оперативника в своем
кабинете, Шеф через десять минут на совещании высокого руководства также
яростно отстаивал своего сотрудника, приводя вечные, как сыскная работа,
аргументы:
- не ошибается тот, кто не работает;
- чем результативнее опер, тем больше у него врагов;
- чувствуют негодяи, что им серьезно на хвост сели, вот и жалуются...
А еще был Шеф милиционером. Опытным и жизнью битым. И потому,
развернувшись на пороге, развернул на сто восемьдесят градусов и свой монолог:
- Если так хочется на ерунду время тратить, то делай все сам. Отбери
заявление, объяснение и проверь в установленном порядке. Больше никого
отвлекать на это заявление я не буду. А лучше вон Игорю поручи, пусть руку
набивает