8ad0e665     

Горбатов Борис Леонтьевич - Возвращение



Борис Леонтьевич ГОРБАТОВ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Рассказ
Кровь не успевала замерзнуть на клинках, такая была рубка. Горячий
пар шел от белых дубленых полушубков, такая была скачка. Трое суток в
седле, трое суток в боях, только снежный прах из-под копыт, да храп коней,
да свист шашек, да алые башлыки за спиной как крылья. И, как во сне, -
хутора, пожары, дороги, косматый дым над станицами, кровь и пепел на
снегу, и над всем - острый запах горячего конского пота, гари и дыма,
старый, знакомый запах боя.
Победа окрыляет. Люди забыли о сне, об отдыхе. Одубели ноги в
стременах, на валенках ледяная корка, обветрились, облупились лица, от
победного казацкого гика охрипли глотки. Драться! Гнать и настигать врага,
рубить на всем скаку, как лозу, поганой крови не стирая с шашек! И трофеи
считать некогда, и трофейный коньяк пить некогда - гнать и гнать,
вызволять родную донскую землю.
Еще долго могли без устали драться и нестись сквозь косматую снежную
степь люди, да кони выдохлись, кони оказались слабее людей. Седые от инея,
измученные, они дрожали всем телом, дышали трудно и хрипло, жадно глотали
морозный воздух. И, взглянув на них, майор Дорошенко, командир казачьего
полка, с сожалением понял, что и коням, и людям, а вероятно и ему самому
нужна передышка. Он сказал адъютанту кратко:
- В станице людям и коням отдых. До зари.
Казаки вошли в станицу поздним вечером. И все было как всегда в эти
дни. Бабы, смеясь и плача, припадали к стременам, обнимали ноги казаков,
заглядывали в глаза и искали среди этих богатырей в мохнатых, покрытых
снегом бурках своих мужей и сынов. И каждой казалось, что обязательно
должен быть здесь, среди этих родных людей-освободителей, он - самый
родной и желанный.
Штаб разместился в теплой просторной хате. Майор Дорошенко, отдав
необходимые распоряжения и убедившись, что все в порядке, кратко сказал
адъютанту: "Пошли!" - и вышел на улицу. Адъютант тотчас же выскочил вслед
за ним, едва успев набросить бурку на плечи.
Адъютанта майора звали Васей Селивановым. Он только недавно с великим
нетерпением окончил училище и с великим рвением выпестовал себе усы,
полагая, что без усов нет казака. Нынешние бои были его первым огневым
крещением. Его первый бой был победным боем. Он не знал горьких дней
неудачи. И война представлялась ему такой, как он видел ее в эти три дня.
Рубка лозы - вот что такое война. Веселая рубка лозы.
Майора Дорошенко он уважал, даже почитал, но немного побаивался.
Побаивался не только как начальника, но и как человека. С веселыми,
беспечными, легкими людьми Вася сходился быстро, хмурых же побаивался
всегда, а майор Дорошенко был непонятно хмур, и молчалив, и лицом умен. Не
таким должен быть казак, по мнению Васи, - казак воюет весело, и гуляет
весело, и умирает весело, а у Дорошенко и в бою брови насуплены, губы
сжаты и горькие морщинки у рта. Но однажды довелось Васе увидеть, как
блестят мрачные глаза майора - страшным огнем горели они, братцы мои, и
Вася вдруг почувствовал себя желторотым мальчиком и догадался, что есть в
этой войне, и в жизни, и в людях что-то такое, чего еще не дано ему понять
и почувствовать. Но об этом некогда было Васе подумать, веселая рубка лозы
захватила его целиком. Одно только правило положил себе Вася по отношению
к майору: лишних вопросов не задавать, понимать с полуслова, а длинные
беседы держать при себе.
И сейчас, на улице, он не стал спрашивать Дорошенко, куда они идут
ночью, молча шел вслед за ним и даже догадок особых не строил.



Содержание раздела